Detaly.co.il: Безумец или гений — наркотик от Катастрофы
https://mitzvatemet.com — каталог еврейских захоронений и мемориалов стран бывшего СССР
Подпишитесь на нас в социальных сетях: Facebook — https://www.facebook.com/groups/mitzvatemet/ Одноклассники — https://ok.ru/group/mitzvatemet
Спустя тридцать лет после окончания Второй мировой войны известного израильского писателя Иехиеля Динура (более известного под псевдонимом Ка-Цетник, автора первых романов о Катастрофе) мучали депрессии и кошмары: по ночам его преследовал Освенцим, и он просыпался в холодном поту. Его жена Нина два года умоляла мужа пройти у знаменитого голландского психиатра, профессора Яна Бастиана курс психоделической психотерапии, который последний применял для устранения страхов и фобий у переживших Катастрофу. Наконец, Динур согласился и в 1976 году супруги поехали в город Лейден, где прожили год.
По словам писателя, встреча с психиатром стала поворотным моментом в его жизни, способным сравниться по силе впечатления с той минутой, когда он вышел из ворот Освенцима.
“Мне кажется, что мой ум парализован, когда я вспоминаю о профессоре Бастиане”, — написал он десять лет спустя в своей книге “Цофен: дим’а” (“Код: слеза”), которая впервые была полностью опубликована на страницах израильского еженедельника “Ха-Олам ха-зэ” (“Сей мир”).
Ка-Цетник описал, как профессор вводил ему инъекцию, и внезапно просторная уютная комната, где проходили процедуры, превращалась в ад, и он снова видел себя марширующим в гетто вслед за сапожником, чей верстак из желто-зеленого становился ультрафиолетовым, и вдруг растекался, как часы на картине Сальвадора Дали. Внезапно лицо сапожника превращалось в лицо легендарного рабби Нахмана из Брацлава.
“Освенцим предстал в моем сознании в ярких цветах пламени”, — записал Динур.
Все процедуры фиксировались на камеру. Во время погружения в транс профессор сидел рядом с пациентом и просил его самым тщательным и подробным образом рассказывать о возникающих галлюцинациях.
“Если вас не разбудить, я не смог бы вернуть вас в реальность, — сказал профессор. — Вы остались бы там, затерянным на ничейной земле”.
Динур прошел пять сеансов и его потянуло домой: наконец-то кошмары отпустили, и он смог спокойно выспаться. По словам писателя, он был уже не тем человеком, каким был “до Лейдена”.
Под влиянием проводившегося лечения Динур повторил свое знаменитое высказывание “Освенцим — это другая планета”. А в 1988 году сказал в телеинтервью: “Никто, кроме меня и вас, не создавал Освенцим — ни Сатана, ни Бог”. Именно там, в кабинете у Бастиана он понял, что Освенцим создал человек, “и это был Гитлер, а не дьявол. Он был человеком”.
Профессор Бастиан — крупный, грузный, седой человек почти двухметрового роста — в течение многих лет олицетворял собой психиатрию Нидерландов, будучи не просто академическим авторитетом, но и своего рода гуру, культурной иконой, вызывавшей восхищение и ненависть, регулярно появлявшийся в парламенте и буквально не сходивший с экранов местного телевидения, участвовавший в множестве программ, о нем писали книги, снимали документальные фильмы и даже ставили спектакли.
Для переживших Катастрофу голландцев, бывших подпольщиков, узников концлагерей и военнопленных Бастиан был чуть ли не отцом. Они были убеждены, что он и только он в состоянии им помочь; некоторые считали его Мессией, принесшим им искупление за годы страданий. Эти люди стали его верными поклонниками, называя его “папа Бас” и протестуя против тех, кто возражал против практикуемых психиатром методов лечения, пытаясь его остановить. Даже когда его карьера резко пошла на спад, они не оставили его, будучи рядом с ним вплоть до его кончины.
А противников у Бастиана было немало; в частности, многих оттолкнуло то, что он использовал инъекции ЛСД, против чего восстала медицинская система Нидерландов: голландские врачи утверждали, что проводимые им исследования не могут считаться серьезными, а методы лечения — опасны. Бесчисленное количество раз его пытались лишить возможности практиковать, но Бастиан продолжал лечить так, как хотел. Он был звездой.
Клиника Бастиана официально считалась учреждением Лейденского университета, но, на самом деле, на протяжении более двадцати лет, с шестидесятых по восьмидесятые годы, она была “частной крепостью” профессора. Там находилась большая комната для процедур, где стояла кушетка для пациентов, затем несколько спален, где пациенты спали после каждого сеанса. Для устранения неврозов прибегали к традиционному психоанализу, но в особо тяжелых случаях Бастиан давал понять, что прорыв в лечении может обеспечить только инъекция ЛСД.
В случае согласия работа строилась следующим образом. На первом сеансе пациенту вводилась инъекция ЛСД и под ее воздействием он должен был заново пережить травмирующее событие своей жизни. Профессор побуждал пациента к разговору, раздражал его, пытаясь понять, что проиходит. И так продолжалось по 5–8 часов, пока эффект воздействия ЛСД не сходил на нет. На втором сеансе, через день или более, профессор вместе с пациентом слушали или смотрели запись сеанса и анализировали его. В среднем человеку вводилось около семи инъекций ЛСД. Но были случаи, когда их число переваливало за двадцать.
В то время, пока пациент находился под воздействием препарата, Бастиан и его сотрудники прибегали к известному приему психодрамы, чтобы стимулировать воспоминания и “подстегнуть” эмоции: они запускали нацистские марши, показывали пациентам символы СС и куклы нацистов. Сам профессор выступал в роли внимательного и заботливого отца, но мог неожиданно “оказаться” комендантом концлагеря, от которого содрогался пациент. Сценарий действа строился импровизированно, непосредственно во время сеанса, опираясь на реальные ощущения пациентов, которым Бастиан нередко подыгрывал.
International IQ Test: How High is your IQ ? International IQ Test Ads by Revcontent Find Out More > 84,898 Оппоненты голландского профессора считают, что его достижения носят, скорее, социальный, нежели научный характер, и он прекрасно выполнил социальный заказ, работая с пациентами, которым надо было подтвердить их боевое или подпольное прошлое, чтобы получить пенсию от голландского правительства.
Некоторые эксперты указывают, что за время практики Бастиана было немало случаев, когда поведанные под воздействием ЛСД истории оказывались вымышленными, и на поверку ничего подобного не происходило. И, как считает один из современных психиатров, проблема в данном случае отнюдь не в ЛСД, вызывающем аберрацию памяти, а в ситуации, когда у врача и пациента одна общая цель: вывести наружу воспоминания о войне, которые и объясняют текущую болезнь. “И если обе стороны — врач и пациент — уверены, что именно во время войны случилось травмирующее событие, то это событие будет подтверждено и во время сеанса”.
Ян Бастиан скончался в конце октября 1997 года в полной изоляции, будучи отчужден от медицинской системы. Но сегодня психиатрия возвращается к психоделическим методикам. И экспериментами, ставящими своей целью установить эффект этих методик, руководит профессор Эрик Верметтен, глава департамента психического здоровья в армии Нидерландов; кроме того, он занимает прежнюю должность Бастиана в Лейденском университете.
“Сегодня его наследие воспринимается более анекдотично, — признается Верметтен. — Но людское мнение по-прежнему на его стороне. В глазах сторонников Бастиан — новатор, отличавшийся революционным подходом и собственным видением в использовании психотерапии”.
Семья Бастиана, его близкие и родные считают, что профессор — своего рода “страж Израиля”, человек, который ежедневно и ежечасно переживал ужасы Катастрофы и посвятил свою жизнь помощи евреям.
Подпишитесь на нас в социальных сетях:
Facebook — https://www.facebook.com/groups/mitzvatemet/ Одноклассники — https://ok.ru/group/mitzvatemet
Оригинал взят у: