Комендант Собибора умер, не раскаявшись
https://mitzvatemet.com — каталог еврейских захоронений и мемориалов стран бывшего СССР
Подпишитесь на нас в социальных сетях: Facebook — https://www.facebook.com/groups/mitzvatemet/ Одноклассники — https://ok.ru/group/mitzvatemet
22 декабря 1970 года суд присяжных в Дюссельдорфе признал Франца Штангля виновным в совершении военных преступлений и гибели 400 000 человек — главным образом, евреев. Осужденный был приговорен к высшей мере наказания, предусмотренной Уголовным кодексом ФРГ — пожизненному лишению свободы.
Чему учили в полицейской академии Линца
Штангль, подтянутый мужчина 62-х лет, выслушал приговор спокойно. В годы правления нацистов в Германии он занимал ответственные посты. Сначала Штангль был комендантом концлагеря Собибор, а потом — комендантом концлагеря Треблинка. Именно там под его руководством были уничтожены сотни тысяч людей. Штангль этого не отрицал. Но виновным в убийстве себя не признавал. Бывший офицер СС утверждал, что его совесть чиста, поскольку он выполнял свой долг и не имел никакого преступного умысла.
“В полицейской академии в Линце нас учили, что любое преступление содержит четыре элемента: объект, субъект, действие и намерение, — наставительно говорил Штангль, обращаясь к присяжным. — Если один из этих параметров отсутствует — значит, речь не идет о преступном деянии. Обратимся к моему случаю: субъектом здесь является правительство Германии, объектом — евреи. Наличествует и действие — умерщвление газом. Но четвертый элемент — намерение, которое можно также назвать свободной волей, здесь отсутствует. Следовательно, никакого преступления я не совершал”.
Суд над Штанглем продолжался семь месяцев. За это время присяжные выслушали показания около двадцати свидетелей. Среди них были евреи — чудом уцелевшие узники концлагерей и поляки — бывшие заключенные и вольные, работавшие в окрестностях Треблинки и Собибора. Их рассказы трудно было слушать без содрогания. Когда свидетель Элиягу Розенберг из Бат-Яма начал рассказывать, как он извлекал из газовых камер сотни трупов людей, только что живыми прошедших перед его глазами, в зале суда раздались рыдания и истерические крики. У дюссельдорфских старшеклассников, которых привела на процесс их учительница, не выдержали нервы. Розенберг прервал дачу показаний. Заплаканных подростков вывели из зала. После этого слушания возобновились.
Не родившаяся легенда и легендарный руководитель восстания
Для принесения свидетельских показания в суд был доставлен Курт Франц, служивший заместителем Штангля в Треблинке. Он был приговорен к пожизненному заключению за 5 лет до своего начальника. Франц заявил, что ни он сам, ни его начальник не были причастны к убийству людей и, возглавляя комендатуру концлагеря, отвечали исключительно за решение хозяйственных вопросов.
При этом Франц так же, как Штангль, признал, что прибывавшие в Треблинку евреи подлежали уничтожению. Франц заявил, что спас от газовых камер 60 или даже 80 евреев, направив их на работы, в которых не было производственной необходимости. Он также припомнил, как Штангль с гордостью рассказывал ему, что спас от смерти двух евреев — отца и сына. Ни судьи, ни присяжные не восприняли эти показания всерьез. “Если бы в зале не присутствовали дрожащие от волнения бывшие узники концлагерей, в Дюссельдорфе вполне могла бы родиться легенда о Штангле и Франце — подпольных борцах за свободу, целью жизни которых было спасение евреев”, — с горькой иронией отмечала журналистка Инга Дойчкрон, освещавшая процесс в газете “Маарив”.
Для участия в суде над нацистскими преступниками в Германию прибыли свидетели из Израиля, Польши, Швеции, США. Советских граждан среди них не было. Хотя еще в 1962 году в Киеве состоялся процесс над одиннадцатью бывшими охранниками Собибора — подчиненными Штангля. Свидетельские показания суду принес и Александр Печерский, имя которого сегодня носят улицы российских городов и даже поезд “Ростов — Москва”. Тогда легендарный руководитель восстания в Собиборе широкой общественности известен не был.
И вообще, геноцид евреев замалчивался в СССР и во время войны, и по ее окончании. “В ежедневных сводках Совинформбюро не было ничего (за малым исключением) о гетто и казнях их обитателей, о предназначенных для массового убийства евреев лагерях смерти, — отмечает историк Лев Симкин. — Советская пропаганда даже не поминала убитых евреев, заменяя непроизносимую национальность эвфемизмом “мирные советские граждане”.
В отличие от дюссельдорфского, киевский процесс был закрытым. Суд проходил в здании КГБ, публики в зале не было. В книге Симкина “Собибор/Послесловие” это объясняется тем, что советские власти, во-первых, не хотели раскрывать масштабы коллаборационизма среди граждан СССР, во-вторых — раскрывать национальность его основных жертв — “лиц еврейской национальности”.
В наши дни многим наверняка не хотелось бы афишировать и национальный состав киевских подсудимых. Вопреки расхожему в определенных кругах мнению, коллаборационистами и вахманами были не одни “бандеровцы” и прочие украинские националисты. Среди одиннадцати подсудимых в Киеве украинцев были пятеро и столько же — русских (уроженцев Тульской, Рязанской, Курской и Орловской областей). Один из бывших вахманов был поволжским немцем. Все они были приговорены к расстрелу. Впоследствии одному из осужденных смертная казнь была заменена на 15 лет лишения свободы.
Александр Печерский в своих показаниях подробно рассказал об устройстве концлагеря, о том, как была организована его охрана. Никого из подсудимых он не опознал. Не смог бы он опознать и Штангля — Печерского доставили в Собибор, когда тот уже был комендантом Треблинки, — но порядок работы лагеря смерти в связи со сменой начальства ничуть не изменился. В любом случае, возможность приезда Печерского в Дюссельдорф в 1970 году не рассматривалась даже теоретически.
“Что нам делать с этой свалкой?”
Вынесенный ему пожизненный приговор Штангль отбывал в тюрьме Дюссельдорфа. Здесь его стала навещать британская журналистка австрийского происхождения Гитта Серени. До этого она успела написать биографию Альберта Шпеера — одного из бонз Третьего рейха, проведшего двадцать лет за решеткой по приговору Нюрнбергского трибунала. Серени провела серию интервью с Штанглем, которые впоследствии легли в основу ее книги “В эту тьму”.
В беседах с журналисткой бывший комендант Треблинки повторял все то же, что он говорил на суде. Да, в концлагере совершались массовые убийства, но участия в них он принимал, и воспрепятствовать им никак не мог. Поэтому, утверждал Штангль, он не испытывал никаких мук по этому поводу. “В тот день, когда я приехал принимать дела в Треблинку, я обошел весь лагерь. Меня сопровождал покидающий пост коменданта Кристиан Вирт. В какой-то момент мы увидели ямы, наполненные разлагающимися человеческими телами. Но я не видел за ними людей. Это были просто черные или голубоватые куски мяса. Вирт спросил меня: “Что нам делать с этой свалкой?” Я сказал, что надо подумать. Никаких чувств я при этом не испытывал. Это были не люди, это был груз”.
Только однажды, признался Штангль, он испытал тяжкое чувство в связи с тем, что происходило в Треблинке. Правда, случилось это уже в Бразилии, где Штангль скрывался после войны. “Я ехал на поезде, и вдруг мы остановились на каком-то полустанке, — рассказывал он. — Возле железнодорожных путей находился загон для скота. Услышав шум поезда, телята бросились к заграждению. Они отталкивали друг друга, пытаясь выглянуть наружу. Все это происходило прямо напротив моего окна. И тогда я вдруг вспомнил Польшу. Эти телята выглядели совсем как люди, они доверчиво смотрели на меня. После этого я уже не мог есть мясные консервы. Эти большие глаза, которые смотрели на меня… Не понимающие, что совсем скоро они будут мертвы”.
Беседуя со Штанглем, Серени, вслед за многими другими, пыталась понять, каким образом нормативный и самый обычный, на первый взгляд, молодой мужчина, которому едва перевалило за 30, мог стать убийцей сотен тысяч. В своей книге она не дает однозначного ответа на этот вопрос. В разговорах с журналисткой Штангль не демонстрировал ни склонности к жестокости, ни истовой преданности нацистским идеям — хотя и никак их не осуждал. Вместе с тем, он заверял Серени, что никогда не испытывал неприязни по отношению к евреям. “Я уверен, что все случившееся было Божественным провидением, — сказал Штангль в одной из бесед. — Наверное, евреям нужен был какой-то невероятный импульс для того, чтобы объединиться и стать настоящей нацией”.
Книга Гитты Серени вышла в свет уже после смерти Штангля. Бывший комендант Собибора и Треблинки умер в тюрьме в июне 1971 года, 7 месяцев спустя после вынесенного ему приговора. Его бывший заместитель, Курт Франц, проведя за решеткой более 30-ти лет, был освобожден по состоянию здоровья в 1993 году и умер 5 лет спустя.
Подпишитесь на нас в социальных сетях: Facebook — https://www.facebook.com/groups/mitzvatemet/ Одноклассники — https://ok.ru/group/mitzvatemet
Оригинал взят у: